Когда я начал размышлять над этой лекцией, я задумался о происхождении словосочетания «творческая индустрия». И понял, как оно возникло. Дело в том, что люди, занимающиеся искусством, всегда отчаянно пытаются вытянуть хоть немного денег из правительства, а лучший способ убедить их дать вам денег — это сказать им, что вы — индустрия. Ведь если вы индустрия, это означает, что вы — часть экономической системы, а значит всё, что вы делаете, может в итоге быть выражено одним числом — как, например, вклад в рост ВВП или количество созданных рабочих мест. Но мне кажется, что стремление выразить всё в числах — это начало конца для искусства. Ведь тем самым мы начинаем думать, будто всё, что невозможно выразить таким образом, — бесполезно. Так появляется идея, что такие вещи, как наука, технология, инженерное дело или математика, важны, потому что они составляют часть экономической машины и способствуют росту ВВП. А искусство, с другой стороны, — это просто приятная вещь, излишество; что-то, чем можно заняться для расслабления после тяжёлого трудового дня на настоящей работе. И даже если допустить, что искусства важны, заниматься ими — не дело государства, ведь они настолько произвольны и непредсказуемы, что их невозможно стимулировать или усовершенствовать. Мне кажется, именно такой подход порождает это новое представление об искусстве как об отрасли экономики.
Поэтому я хочу рассмотреть два главных вопроса: во-первых, является ли искусство излишком? И если да, то может ли оно дать нам нечто большее? И во-вторых, возможно ли создать благоприятные обстоятельства, при которых искусство процветало бы?
Чтобы ответить на эти вопросы, я должен начать издалека. Прежде всего, мне кажется, что мы должны пересмотреть наше представление об искусстве и его роли в нашей жизни. На данный момент в этой области царит полная неразбериха. Если спросить двадцать учёных, в чём заключается задача науки, то все они дадут различные вариации одного и того же ответа: что-то насчёт более глубокого понимания мира. Если же спросить двадцать творческих людей, в чём заключается задача искусства, большинство из них ответят по-разному. Получается, что в центре нашей деятельности лежит явление, природа которого нам толком не ясна.1
Так что же мы делаем, создавая и потребляя искусство?+
Для начала я попробую дать определение культуры. Это очень рискованная затея, потому что многие люди пытались это сделать в прошлом и потерпели неудачу. Поэтому моё определение культуры будет довольно узким: культура — это различные виды искусств. В то же время моё определение искусства будет очень широким:+
+Мы стилизуем и украшаем. Нам также необходимо двигаться. Но не обязательно превращать движение в румбу, танго, чарльстон или тверк. Даже настолько простую вещь, как движение, мы, люди, развиваем до уровня стилистической деятельности. То же самое относится и к общению. Нам всем необходимо общаться между собой, потому что мы люди и живём вместе. Но мы делаем гораздо больше. Мы пишем эпические поэмы, популярные песни и симфонии, создаем рекламу и так далее. И снова мы делаем много дополнительных вещей. И, что характерно, вся эта деятельность в высшей степени стилизована — и стилизована согласно определённым закономерностям. Мы очень заботимся о том, что и как мы делаем. К примеру, кто-то может сказать: «Я бы никогда в жизни это не надел» или «Не думаю, что смог бы прожить без моей коллекции дисков». И так далее. В какой цвет покрасить волосы? Это настоящая проблема. И люди посвящают много времени мыслям о том, как стилизовать себя. Мы все это делаем. Никто из нас не носит случайную одежду или стрижку. Итак, мы делаем много вещей, которые можно назвать стилизацией. Но я хочу показать, что все эти вещи на самом деле — часть того широкого определения искусства, которое я использую. Я составил список вещей, которые я бы включил в него:
- симфонии, парфюмерия,
- спортивные машины,
- граффити,
- вышивка,
- памятники,
- татуировки,
- сленг,
- китайская керамика,
- пудели,
- штрудели,
- натюрморт,
- кроватные шишечки
- и операции по увеличению груди.
Все эти вещи необязательны в том смысле, что мы могли бы прожить и без них, но мы не хотим. Поэтому возникает вопрос: почему это важно? Почему мы это делаем? И не только мы, относительно обеспеченные люди — все известные нам группы людей тратят почти всё своё свободное время на стилизацию вещей и наслаждение стилизациями других людей.
Но я хочу вернуться к идее, что во время игры люди на самом деле учатся воображать. Они учатся думать о том, какими могли бы быть другие миры. И воображая альтернативы этому миру, мы тем самым думаем о нём самом, о его будущем. Вот почему у нас есть мосты, футбольные команды, свадьбы, правительства, партии и так далее.
1Так вот, моя первая мысль заключается в следующем: дети учатся посредством игры, а взрослые играют посредством искусства. Так что я не думаю, что мы прекращаем играть.
Американский эстетик Морс Пекхам написал книгу под названием «Человеческое стремление к хаосу: биология, поведение и творчество», в которой он говорит, что искусство — это возможность пережить конфликты и проблемы воображаемого мира, помогающая справиться с проблемами и конфликтами мира реального. Я бы пошёл ещё дальше и сказал, что искусство — это также возможность пережить радости и свободы воображаемого мира, помогающая обрести их в мире реальном.
Однажды я ехал в автобусе, и рядом со мной сидели две женщины. Они разговаривали о какой-то мыльной опере, которую обе последнее время смотрели. И в последней серии оказалось, что одна из героинь — лесбиянка. Это стало большой неожиданностью, потому что, очевидно, она раньше не проявляла подобных наклонностей. И слушая разговор этих двух женщин, я понял, что, поскольку это была мыльная опера, они могли говорить об этом так, как не смогли бы, если бы речь шла об их дочери, тётушке или об одной из них. Таким образом, это произведение искусства позволило им обсудить данный вопрос беспристрастно и с юмором — а они обе нашли ситуацию очень забавной, чего наверняка не произошло бы в случае с событием из реальной жизни. Тема была бы слишком деликатной. И мне пришло в голову, что одна из вещей, которую постоянно даёт нам искусство — и здесь я по-прежнему использую слово «искусство» в очень широком смысле — это возможность переживать самые разные чувства в безопасных обстоятельствах. Когда вы видите в галерее шокирующую картину, вы можете уйти.
Когда вы слышите ужасную радиопьесу, вы можете выключить звук. Таким образом, искусство предоставляет безопасную обстановку для переживания сильных и опасных чувств. Вы готовы попробовать испытать их именно потому, что вы знаете: в любой момент можно отключиться. Искусство выполняет роль некоего симулятора.
Есть замечательная книга, которая называется «Вместе сквозь время», американского историка Уильяма Макнилла. Её подзаголовок — «Танец и обряд в истории человечества». В этой книге идёт речь об удовольствии, которое доставляет людям мышечная координация — в танце, марше, карнавале и прочих занятиях, подразумевающих синхронные действия многих людей. Читая эту книгу, я подумал о двух женщинах в автобусе, ведь, в сущности, они просто синхронизировали свои умы. Мы живём во время непрерывных перемен и вынуждены приводить себя в соответствие с изменяющимися обстоятельствами. У каждого из нас свой собственный жизненный опыт: кто-то осведомлён о происходящем в мире машин, кто-то — о происходящем в мире медицины, кто-то — в мире математики, кто-то — в мире моды. Но никто из нас не разбирается одновременно во всём. Поэтому всем нам нужен способ оставаться в курсе происходящего. И я считаю, что именно эту роль играет для нас культура. В моём представлении, культура — это коллективный ритуал, в котором мы все участвуем. Вот почему искусством стоит заниматься независимо от его вклада в ВВП. Самое важное — это то, что все мы (не только так называемые люди искусства, но все люди в обществе) генерируем этот невероятный диалог, который мы зовём культурой.
