Богу было угодно даровать человечеству энтузиазм, чтобы возместить отсутствие разума. Эдмунд Берк.
Интересная беседа между премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном и Биньямином Нетаниягу была в самом разгаре. Кэмерон лучезарно улыбался, демонстрируя максимальную степень расположения к собеседнику.
"Слушай, Биби", - говорил он, - "Бин Ладен уничтожен, терроризм практически повержен, палестинцы едины и вообще - «Мир на земле и в человецах благоволение!», - совершенно некстати процитировав евангелие от Луки. "Вот только ваш Израиль портит красивую картинку, почему-то никак не приветствует ХАМАС и не соглашается на те мелочи, что они хотят. И вообще, Биби, мы вам всегда были друзьями, никогда не подводили! Вспомнить хоть Декларацию Бальфура!»
За окном заунывно и как-то не по-английски кричал муэдзин. Вспоминать не хотелось, в голову почему-то лезла «Белая книга», «Эксодус» и прочее что могло окончательно разрушить ненавязчивое очарование беседы. А Кэмерон, тем временем продолжал:
«Да ХАМАС уже совсем не тот, он пообещал сократить объем военного сопротивления сионистским оккупантам! Им надо помочь, поддержать, повернуться лицом! Объединение ХАМАСа с ФАТХом нужно для дела мира и свободы палестинцев!» - глаголил британский премьер.
И возможно от того, что дом по Даунинг-стрит, 10, в лучших английских традициях был домом с привидениями, а может и по какой-нибудь другой причине, в разговор вмешался висевший на стене портрет политика и юриста XVIII века Эдмунда Берка (1729- 1797), которого в англоязычных странах принято цитировать так же широко и охотно, как и Уинстона Черчилля.
"Достопочтимый сэр", - обратился Берк к Кэмерону, - "Я просто не могу не вмешаться! Еще 250 лет назад я писал, что абстрактная свобода, как и другие абстракции, не существует! Я настаиваю, что необходимо воздержаться от поздравлений, пока не будем знать, как новая ситуация отразилась на общественных силах; управлении страной; дисциплине в армии; на сборе и справедливом распределении доходов; на морали и религии. Все это прекрасные вещи, однако значение свободы для каждого отдельного человека состоит в том, что он может поступать так, как ему нравится, но мы должны понять, что ему нравится, прежде чем пришлем поздравления, которые в скором времени могут обернуться соболезнованиями.
Кэмерон поморщился и сделал вид, что не расслышал. Берк неодобрительно посмотрел с портрета, заявил, что «истинный джентльмен, как правило, знаниями не обременен» и закрыл глаза. Кого он имел ввиду, Берк не уточнил.
Муэдзин кричал все надрывней. Кэмерон посмотрел на часы и продолжил: «Биби, пойми, в отношениях между нашими странами основную роль играет не низменная выгода, а высокая дружба и, я не побоюсь этого слова, любовь!» Голос Кэмерона дрогнул, возможно от волнения, вызванного возвышенными мыслями.
"В отношениях между государствами нет любви, но лишь интересы!" - скрипучим голосом влез в разговор другой портрет, Уильяма Питта Старшего (1708 - 1778).
- Нет, так просто невозможно работать! - воскликнул Кэмерон - Они стали много себе позволять! Ты правильно пойми мои слова, Биби. Ничего личного.
"Ничего личного", - подумал Биби, - "Уже и говорить стал, как киллер», - но нужно было прощаться и бодро выражать умеренный оптимизм. Впереди была дальняя дорога, беседы с другом Саркози, с Ангелой Меркель, и, что самое захватывающее, с госпожой Клинтон и ее боссом.
Под шелест колес лимузина хорошо думалось. «Как еще пойдет беседа с госпожой Клинтон, может лучше, чем с Кэмероном?», - но в это верилось с трудом.
"Ну да, - подумал Биби, - "Конечно Хиллари заявила: "США не станут иметь дело с палестинским правительством, в состав которого будет входить ХАМАС, до того как группировка не проведет ряд необходимых реформ", и еще «Мы ясно дали понять, что не поддержим палестинское правительство, в которое войдут представители ХАМАСа до того момента, пока группировка не примет принципы "Четверки"!». Но не прошло и суток, как ее взгляды резко изменились, и она "отказалась отказываться" от переговоров с объединенным с ХАМАСом палестинским руководством. Почему-то припомнилось, что «сердце красавицы склонно к измене», но это было совсем некстати, расхолаживало, отвлекало от позитивных мыслей.
Вообще-то для позитивных мыслей было трудное время. Евросоюз перечислил дополнительные 124 миллиона евро на счет автономии в Иудее, Самарии и секторе Газа, сверх 100 миллионов уже выделенной в этом году регулярной спонсорской помощи. И Египет, свергнув диктатуру, очевидно не имея других проблем, жег израильские флаги перед израильским посольством, в оскорбительной форме требуя выслать из страны израильского посла и, естественно, призывал палестинцев начать новую интифаду. То, что Халед Машаль пообещал "сократить объем военного сопротивления сионистским оккупантам", конечно успокаивало, но как-то не вполне.
И перед мысленным взором Нетаниягу появился, не то Зеев Жаботинский, не то генерал Рафуль, и как-то неполиткорректно сказал:
- Биби, ты сейчас демонстрируешь все особенности левантийской политики - никогда не упускать шанс упустить шанс! В момент, когда Фатх объединился с ХАМАСОм, Израиль потерял (скорее и не имел никогда) партнера, с кем вел переговоры. ФАТХ сделал свой ход. Кентавр ФАТХОХАМАС не может быть партнером Израиля в переговорах ни в каком качестве, ни в целом, ни по отдельности. Для Израиля настал момент истины, время делать реальные шаги, брать ответственность на себя, принять решение денонсировать или заморозить все соглашения с ФАТХом, поскольку такого партнера уже не существует, прервать контакты и объявить о выходе из мирного процесса. ХАМАС отдельно и в любом альянсе - наш враг. Кроме того, на жесткие заявления Египта давно ответить не менее жестко и конкретно, что односторонние действия по КПП Рафиах приведут к тому, что Израиль опять возьмет под свой контроль Филадельфийский коридор. А затем заявить, что дорога к миру и окончательному урегулированию открыта, как только со стороны палестинцев появятся соответствующие предпосылки и предложения. Так сказать, двери открыты!
Пока ты в своем европейском турне пытаешься уговорить то Кэмерона, то Саркози выполнить за Израиль нашу работу, мы теряем время. Мир понемногу начинает привыкать, что союз ФАТХа и ХАМАСа - это прекрасно, это мир и благоденствие, и все в порядке, ХАМАС в свете восходящего солнца нового единства уже смотрится почти белым и пушистым. И пока Израиль ведет политкорректные разговоры, Хания с Абу Мазеном все ближе и ближе к победе. Время работает по-разному для них и для нас.
Никто, ни в какой столице, ни в какой стране не будет делать для нас больше, чем мы сами. Время сегодня еще не упущено, но может уйти. Пора действовать. Пойми, Биби, бездействие и разговоры «это хуже, чем преступление, это - ошибка».
А впереди были еще разговоры с Бараком Хусейном Обамой.
