мазки кладя запутанно, невнятно,
пропитывая холст ничем иным,
как жизнью, не имеющей границы
внутри себя. Скрывая связь вещей,
искусство, обращенное в палитру,
терзает зренье, ущемляет нерв
души того, кто держит кисть свободно.
Картина - это смысл, стремленье жить
вне времени, вне суетности мира,
где логика ничто - кривая тень
изведанных пропорций мастерства,
которое, как правило, стремится
опередить грядущие века,
соперничая с прошлыми при этом.
Так легкость твердой, жилистой руки
рождает облака с дыханьем неба,
щекотку ветра, радостный прилив,
тех нежных чувств, зовущихся любовью.
Восторг свободы - вечности полет.
------
Контраст предельно жесткий.
В черно-синем
над городом влюбленные плывут,
не задевая туфельками крыши
домов, наполовину взятых в снег
зимы, наполовину в зелень мая,
с просветами осенней желтизны.
И в далеке, как розовый закат,
с чахоточными стенами жилище
больным теплом просвечивает холст.
"Прощайте церкви, хмурые амбары,
засовы, ставни, лестница, чердак,
дворы, разрезанные пилами заборов,
деревья, голожопый господин.
Прощай коза и петушиный кукрек,
коты, коровы, псарни, голубятни.
Прощайте все! Мы покидаем вас".
Влюбленные парят. Прозрачность тел их,
сливаясь с бледностью унылого пространства,
нам оставляет синеву одежд
слова какие-то, которых не расслышать.
И девушка, воздушною ладонью
указывая путь куда лететь,
в перспективу вечности роняет
прощальный взгляд на грустные дворы
пустого города, где нет цветов и счастья.
Они свободны, превратившись в сон,
увиденный художником когда-то.
-----
Мы вместе с тобою летели по небу,
как будто слетели с картины Шагала.
Смешались в сознаньи былое и небыль,
и полночь незримо за нами шагала.
Мы вместе с тобою летели, обнявшись,
и шпили церквей проплывали под нами,
а звезды смеялись о чём-то вчерашнем,
и хлопало время мгновений дверями.
А скрипки звучали далёко и нежно,
и было немного тревожно и грустно,
и города профиль - прекрасно небрежный -
растаял в тумане движеньем искусным.
А ветер нас гнал за поля за рекою,
и мчалась навстречу нам леса громада,
а я любовался тобою такою,
которой не знал. И другой мне не надо.
Когда мы вернулись, - ты быстро уснула,
прижавшись ко мне и обнявшись с гитарой,
а постер Шагала, приставленный к стулу,
глядел на меня пролетающей парой.