Я просуществовала отстраненно в этой компании больше 14 лет, сначала почти ежедневно и с восторгом, потом с рождением детей по праздникам в мастерской. Коваль... более работоспособного человека я в своей жизни не встречала. Нам приходилось жить на Ципиной горе бок о бок (теперь уже боГ о боГ) и я была поражена, если он не пел, то что-то писал, если не писал, то строил баню, бежал на озеро или на охоту и почти никогда не приходил из леса с пустыми руками. Вокруг него затихало зло, а уж песни и чувство юмора... Он таскал мена на машине по округе, а по ночам возил всех на речку за раками, а уж готовил как... Я никогда не вникала в их дела, просто тихо радовалась и очень любила эти посиделки с песнями, посиделки, которые были мощным якорем для моей семейной жизни. В Ковалевский водоворот втягивалось такое количество самых невероятных и интересных людей, что уж уж...... Господи, ведь я никогда не называла его Юрой, всегда Ковалем, как-то не вязался он у меня с именем... Я вообще-то косноязычна, просто не успеваю вслед за мыслями говорить и думаю сразу во ве стороны, от того все невнятно, с Ковалем можно было молчать. Он просто сидел в мастерской в соседней комнате и гасил одним присутствием напряжение моего существования. Я благодарю судьбу за встречу с такими людьми, они примиряют с жизнью и помогают выжить...До сих пор ощущаю это тепло, участие и сочувствие. Последний раз видела Коваля перед самым отъездом в 94-м. Он ехал мимо на машине, остановился и мы проговорили эдак с полчаса ни о чем. Как будто понимали, что больше не увидимся. Я не видела его год и поразилась перемене, хотелось спросить, как у него с сердцем (настолько он произвел на меня впечатление больного сердцем человека) да не решилась. Мне лет дцать тому приснился сон, что я подхожу ночью к дому на Ципиной горе. Горит костер, сидят пьют чай Юра Ярцев , Ира Белова (я так ни разу и не сказала ей спасибо, неловко было) и Коваль. Молча села рядом, И все вспоминаю, как Коваль наливал чай, улыбаясь. И не было сказано ни единого слова. Простились молча. Для меня это было важно. Проснулась с грустью и с ощущением, что они там видят нас настоящими и вся шелуха недомолвок обретает свет истины.
И теперь я вспоминаю стихи милого. вечно улыбчивого Кима -
Ведь это невозможно Представить и в мечтах,
Какой концерт, ребята, Идет на небесах!
Какие там гитары Сегодня собрались!
А кто сидит в партере, По-братски обнявшись!
Лексан Сергеич Пушкин С Самойловым сидят,
И тот ему толкует, Кто Галич, Кто Булат.
(Недавно А. Володин, Точнее — Шура Лифшиц Явился среди них
И создал обстановку, Слегка подсуетившись, Беседы на троих).
Иосиф Алексаныч, Без устали куря,
Кричит: "Эй, Женька! Клячкин! Пой — только не меня!
В моих стихах свой мелос, Тебе его не спеть!
Недаром Сашка Кушнер Не может вас терпеть!"
Сергей же Алексаныч, Наклюкавшись опять,
Все рвется за кулисы Володю повидать.
А Юрий Осич Визбор Спел "Милую мою"
И вышел просвежиться У неба на краю
(Мартынова с Дантесом слегка пихнув плечом,
которым вход на праздник вовеки запрещен).
Глядит на нас оттуда Наш славный капитан
И говорит негромко: — Ребят! Ну? Где вы там?
— Мы скоро, Юрий Осич! Потерпишь, не беда.
Там — петь мы будем вечно, А здесь — еще когда...
Кланяюсь и плачу...тихий ангел пролетел...
Ну и я там ...
