========================================
Константин Сутягин:
Сегодня продолжаем разговор - про национальность: зачем это, можно ли без нее, вообще, и что это такое?
Например, «русский» - кто? У кого мама и папа русские?
Пару лет назад пошел в Таганский ЗАГС регистрировать ребенка. Тетенька-приемщица взяла у меня справки, документы, спросила, как имя ребенка, то-се, а потом - мое собственное свидетельство о рождении. У меня оно по чистой случайности было – недавно пришлось сделать дубликат.
Потом она спросила свидетельство о рождении моей жены. Его у меня, конечно, не было. Как любой советский человек в госучреждении, я занервничал, но тетенька сказала: ничего страшного. Дала мне какой-то бланк – тогда, говорит, здесь подпишите, и все. Я обрадовался, что обошлось, кинулся подписывать... А потом решил все-таки прочитать бланк. Там было написано примерно следующее: прошу поставить моему ребенку в графе «национальность матери» прочерк. О-па!
Нет, говорю, не хочу я такого подписывать. Жена у меня русская, Данилова Светлана Сергеевна – кто ж она еще, по-вашему? Вот и ребенку моему тоже запишите – «мама русская».
- Тогда езжайте и привозите справку, что у вас жена русская.
- А где я ее возьму? Вот же паспорт с ее девичьей фамилией!
- В паспортах теперь национальность не указывают. Ищите ее старое свидетельство о рождении.
- Она его уже давно потеряла!
- Делайте дубликат! По месту рождения!
В этом месте нормальный родитель, не сумев по-быстрому записать своему ребенку желаемую национальность, обычно говорит: хрен с вами, сволочи, ставьте прочерк! (А если он и свое свидетельство о рождении потерял-забыл – то два прочерка! Подавитесь!) И уходит на работу.
Я, конечно, не совсем нормальный (художник) - и поднимаю скандал. Приходит начальница, я вспоминаю, что предыдущих детей тоже оформлял в этом же Таганском ЗАГСе, и у них в графе «национальность» прочерков не было. Они находят предыдущие дела, выясняется, что жена у меня та же самая и, значит, ребенок у нас той же национальности, что и предыдущие. Немножко нервов, находчивости, доброй воли начальницы ЗАГСа (могла бы просто послать) - и моя дочь стала русской, уф! Но что касается ситуации в целом - похоже, скоро в России вырастет поколение людей, у которых уже никакой национальности больше не будет. (Как минимум в бумажках-документах).
Ну и что, думаю, чего я так возбудился-то? Захотят – будут считать себя русскими, захотят – украинцами, евреями, чукчами, какая разница? Дело-то личное, добровольное. Будь тем, кем хочешь! Не в бумажке дело!
Все правильно... Только есть, как минимум одно «но»: если русских не будет, как «юридического лица», то и говорить не о чем, нет бумажки – нет народа. (Примерно как на Украине, где число русских по бумажкам с каждым годом уверенно сокращается.)
Нас сегодня приучают к мысли, что мы живем в многонациональной стране. При том, что «многонациональность» - вполне конкретное, прописанное в международном праве понятие, и страна, в которой проживает 83% одной нации, ну хоть ты тресни, ни по каким стандартам, ни ООН, ни ЮНЕСКО не может считаться многонациональной. (Например, Финляндия – хоть там живут и шведы, саамы, и русские и эфиопы – «по бумажкам» считается мононациональной. С вытекающей культурной иерархией).
Ну а когда подрастет поколение моей младшей дочери, мы будем жить уже именно в многонациональной стране (число «русских» в России уверенно сокращается, переходя в «россияне»). И оснований поддерживать именно русскую культуру больше не будет. Примерно как на Украине, где тратиться на это дело уже нет никаких юридических оснований, русская литература совершенно справедливо преподается наравне с немецкой, английской и французской, даже русское ТВ вполне законно отрезают. Причем, тут нет никакой злой воли, «американских шпионов» – глупости! Это совершенно нормальная ситуация, закон физики – когда рушится одна иерархическая система (русской культуры), на ее месте тут же возникает другая, украинская. «Равенство» и «равноправие» - ненаучные понятия, ими пользуются только в переходный период.
Вот и в России дальше начнется естественный исторический процесс: как только исчезнет русская иерархия, в тот же момент, допустим, татары начнут борьбу, допустим, с башкирами за установление новой иерархии – просто чтоб превратить страну в более устойчивое и надежное мононациональное государство (с вытекающими преференциями).
Ну и слава Богу, думаю я. Здоровый процесс!
Национальные интересы башкир, татар, киргизов, евреев, украинцев, грузин, чукчей, немцев, французов и т.д. кажутся мне гораздо важнее (красивее, культурнее), чем какие-то загадочные «общечеловеческие» интересы «россиян».
Абсолютно у всех людей, независимо от гражданства, достатка, цвета кожи, национальности, вероисповедания, места рождения, сексуальной ориентации и т.п. есть только две общие для всех потребности - поглощать и выделять. Похоже, что «общечеловеческие ценности» вертятся где-то рядом.
Впрочем, интересно послушать, что думают на этот счет другие люди.
Уже ответили Татьяна Щербина, Владимир Ермаков, Геннадий Генераленко, Лев Усыскин
Здесь отвечают Андрей Горохов, Всеволод Емелин, Лев Пирогов, Дмитрий Смолев
АНДРЕЙ ГОРОХОВ, художник, журналист (Кельн)
Существует мнение, что закрытость нации (железный-финансовый-географический занавес), ее отгороженность от остального мира предпочтительна с точки зрения культуры, т.к. позволяет выработать собственные принципы, стиль и т.п., развиваться по оригинальному сценарию. Как только русских художников стали посылать учиться в Италию, живопись у нас провалилась. (Какой прекрасный был 18-й век, какие портреты! Я уж не говорю про предыдущие века, про икону). И в этом смысле хорошо бы нам снова отгородиться от остального мира (к чему сегодня все предпосылки). Согласен ты с этим или нет?
Я не верю в какие-то закрытые нации. Точнее, не верю в типичность закрытости, примеры-то изолированных народов в истории, конечно, есть, но если нас сейчас не интересует крестьянская культура Албании времён турецкого ига, то особенной закрытости нет. Народное искусство воспринимается как ушедшее внутрь себя, очень традиционное. Но искусство городское, индивидуалистическое, наоборот, открыто и современно. Границы условны и проницаемы, интернациональный стиль просачивается сквозь границы. Русские портреты 18 века - это наследники парсун эпохи Петра, в Европе тоже было полно таких портретов, их ещё Кранах писал. Даже в Турции были такие милые кривоватые парадные психологические портреты. Все они пошли из эпохи протестантизма, из Германии и Голландии.
И иконы не были чем-то типично русским. В Италии, на Сицилии есть изображения, на которые невозможно смотреть без содрогания, настолько они близки.
Вот Китай – тот далеко. Или Индия. Там и были уже сильно отличавшиеся сценарии.
Отгородиться сейчас невозможно. И раньше тоже было невозможно – ни отгородиться, ни открыться. Отгороженность/открытость устанавливаются постфактум, они видны лишь с большого расстояния, или же они фантазируются с большого расстояния.
А про сегодня, когда бы это «сегодня» ни обратило на себя внимание, сказать очень сложно – отгорожено оно или открыто. И тем более сложно сделать что-то целенаправленное, чтобы изменить это положение. И кто это может сделать?
В любом случае, я не думаю, что принципы и стили начнут вырабатываться от одной лишь изолированности.
Как ты считаешь, культура национальна - или это не обязательно? Возможна ли вне-(интер-)национальная культура?
Можно ли от "национального" увернуться, или это на всю жизнь, "органика"? Может ли художник поменять национальность? Например?
Слово «национальный» имеет много разных смыслов; в разных странах это слово по разному окрашено, потому тут вообще не ясно, о чём идёт речь.
Мой любимый пример: во французском словаре Лярусс Деникин назван французским генералом русского происхождения. Точно не помню, но могу предположить, что Кандинский – немецкий художник русского происхождения. Тут национальность определяется по гражданству, по паспорту, по месту жительства.
Мне становится не по себе, когда я вижу выражение «национальная культура». Нет, я могу себе представить, что школьник написал бы на эту тему, но вот когда надо узреть её вокруг себя, показать на неё пальцем, становится сложно. Проблемы начинаются уже с определения того, что такое «культура». Я отказываюсь подразумевать под культурой «высокие» формы искусства. Но даже и высокие формы искусства уже давно принадлежат интернациональному рынку. Здание, построенное в Берлине, принадлежит немецкой национальной культуре или же куплено у американского архитектора - именно по причине его международной известности?
Так что проблема упрощается таким образом: художники, неважно откуда или куда они приехали, или же всё время тут и жили, чьи картинки-инсталляции стоят, скажем, меньше 200 тысяч евро (цифра взята с потолка), могут не беспокоиться: к корпоративной культуре национального государства они отношения не имеют. А те, чьи работы стоят дороже, – тоже не имеют, поскольку котируются на международном рынке. Ансельм Кифер – один из известнейших, серьёзнейших, образцово-показательных и высокооплачиваемых немецких художников – уже много лет живёт во Франции. Глупо спрашивать, какой национальной культуре он принадлежит. Он Ансельм Кифер! Глыба! Герхард Рихтер живёт в Кёльне, очень практично. Нео Раух - в Лейпциге, Йонатан Мезе - в Берлине, это сильно облегчает проблему их атрибуции. Но всё это художники высокооплачиваемые, пусть про них думают высокооплачиваемые искусствоведы и коллекционеры.
Человек не может стряхнуть с себя своей (ушедшей) молодости. То, каким он был до 30 лет (цифра взята с потолка), с чем боролся, о чём думал, что видел и хотел, – это во многом определяет его установки и в дальнейшем.
Когда я смотрю на себя, я русского художника не вижу, а вижу человека, сформированного эпохой позднего СССР, тогдашними запретами, страхами, отвращениями, соблазнами. Причём не в том смысле, что «нам запрещали ХХХ» и у меня этого ХХХ нет, как раз наоборот: «нам запрещали» абстракционизм - и я его хавнул из огромной бочки, московские пейзажисты смотрели на визуальный структурализм или на арабскую каллиграфию как бараны на новые ворота - и меня туда понесло с дикой силой. Так что я – художник Москвы 80-х, хотя то, что я рисую или люблю сегодня, не похоже на то, что я рисовал и любил тогда.
И в простоте душевной я считаю, что это (обусловленность юностью) у многих так. Скажем, в картинах многих русских художников, которые можно видеть в Москве в ЦДХ, очевидна близость к иллюстрации в детских советских книжках. Я не знаю, в чём причина – то ли в академиях художеств есть специальные курсы, то ли преподаватели живописи в прошлом зарабатывали иллюстрированием детских книг, но стилистическая близость очевидна. Очевиден исток. И он не какой-то романтический или патетический «русский», неопределённо аморфный «русский», нет, это ясно различимая нота.
И таких ясно различимых нот много. И не только в живописи, но и в так называемом «современном искусстве».
Это я всё к тому, что все эти ноты можно считать «русскими», очень может быть, что в такой густоте и в таком взаимоналожении их больше нигде в мире и нет, но для меня это следы процессов и обстоятельств, в которых ничего специфически русского нет. И следы крайне плохо рефлексируются, осознаются. Так что когда дело доходит до пафоса «Русский!» или «Контемпорари!», становятся заметными совсем иные мотивы.
Интересно, для русских художников, живущих за границей, является ли "национальное" мотором-стимулом для творчества, пружинкой-темой? В какой мере? Или же это спекуляция, легкий путь езды по готовым рельсам?
Сегодня происхождение художника, писателя, киношника, философа и т.п. особенного значения не имеет. Я никакую культуру не представляю, ни русскую, ни европейскую, ни международно-американскую. Русский авангард и русские иконы за мной не стоят, я на них не могу опереться, не могу их присвоить. Достоевский и Набоков за мной тоже не стоят, на меня как на русского никаких особенных надежд не возлагается. И сам я их не возлагаю.
Собственно, такое присвоение и возлагание – акция маркетингового порядка, натягивание на себя бренда. В начале 90-х русские художники в Европе пытались эксплуатировать свои якобы неразрывные связи с московским концептуализмом, русским авангардом и (иногда) с русской иконописью. Бренд выглядел как поп-арт эпохи Малевича. Мне сейчас уже трудно вспомнить, вёлся ли кто-то на эту клюкву, я по-немецки был ни бум-бум, художники несли пургу первым встречным, далеко не богемной публике, не высоколобому арт-истеблишменту. Арт-истеблищмент смотрел на нас как на провинциальных лохов. Ага, перестройка, Горбачёв, страдания настоящих художников при коммунистическом режиме, Малевич, пожалуйста, унесите.
Было очевидно, что историями о «русском» можно развлекать особую публику, интересующуюся искусством, образованную и благожелательную, но мещанскую, от искусства далёкую.
Это очень унизительная позиция – объяснять или хотя бы подразумевать, что я – русский, я современный, я право имею. У нас, у русских, принято... О-о, нет. Потому что говорить это приходится людям, с сочувствием относящимся к голодающим детям Африки, и ходящим на этнические концерты с барабанной музыкой. Подразумевать свою русскость (или французскость, испанскость или бразильскость) – это просить о скидке.
ВСЕВОЛОД ЕМЕЛИН, поэт (Москва)
Существует мнение, что закрытость нации (железный-финансовый-географический занавес), ее отгороженность от остального мира предпочтительна с точки зрения культуры, т.к. позволяет выработать собственные принципы, стиль и т.п., развиваться по оригинальному сценарию. И в этом смысле хорошо бы нам снова отгородиться от остального мира (к чему сегодня все предпосылки). Согласны Вы с этим или нет?
Я считаю, что нам, таким как мы есть, не надо делать резких движений. Не надо ни отгораживаться от мира, ни рубить топором окно в этот мир. В русской истории были многочисленные примеры и того, и другого. Ни к чему хорошему это, на мой взгляд, не приводило. Русская культура (как например китайская, индийская, арабская) обладает достаточным запасом прочности, чтобы не раствориться в безличном глобальном столпотворении. Она не нуждается в искусственной изоляции, которая действительно обычно ведет к деградации.
Как Вы считаете, культура национальна или это не обязательно? Возможна ли вне-(интер-)национальная культура? Или же отказ от одного национального контекста автоматически переключает художника в другую национальную культуру?
Можно ли от "национального" увернуться, или это на всю жизнь, "органика"? Может ли художник поменять национальность?
Я считаю, что национальность не лечится. Волевой отказ от национального контекста обрекает на пожизненную борьбу с этим контекстом. Эта борьба вполне может стать мощным источником оригинального творчества, но в основе ее все равно будет лежать национальное, ощущаемое как проклятие, которое необходимо преодолеть.
Вообще, национальность (русский, немец, украинец, еврей) - это что-то неизменное-вечное, или это подвижное качество, изменяющееся во времени и пространстве?
Вопрос риторический. Русский 19-го века, советский русский 70-х годов, нынешний молодой человек очень сильно отличаются друг от друга.
Отличаются от нас и потомки эмигрантов первой волны, которых показывают по телевизору. А они ведь тоже ощущают себя русскими.
Является ли для Вас "национальное" мотором-стимулом для творчества, пружинкой-темой? В какой мере? Или же это спекуляция, легкий путь езды по готовым рельсам? Поэтически выражаясь, крылья это за спиной или удобное кресло под задницей?
"Национальное" является для меня основным мотором-стимулом для творчества. И одновременно оно является для меня легким путем езды по накатанным рельсам.
"Ты и радость моя, и моя беда"(с).
Как Вам приятней, когда про Вас говорят "русский писатель" или "российский"?
Со словом "россиянин" давно необходимо что-то делать.
По-русски так не говорят.
Да и вообще, называя себя русским, я обозначаю свою принадлежность к определенной культурной и цивилизационной матрице.
А слова "россиянин" и "российский" указывают на некоторую связь с крайне вымороченным государством, каковым является нынешняя РФ.
К. С.: Как я понял, многие понимают под словом «россиянин» всего лишь гражданство РФ. Все просто. Вопрос только – достаточно ли одного понятия «гражданство» для обретения идентичности? Идентичность, она же не только вовнутрь направлена, дескать, интересно: кто я такой? На мой взгляд, она не меньше должна работать наружу, отвечать на вопрос: «кто ты такой»? Хватает ли для этого гражданства? Особенно в такой нелепой ситуации, когда у человека этих гражданств два? Например, гражданство России и Грузии? Наверняка же таких немало. Так ли уж годится для идентификации слово «гражданство», особенно на момент военных действий между этими странами?
А если не подходит, то что такое «свой-чужой»? Или – есть такое мнение – в глобальном мире таких слов больше не употребляют, эти понятия устарели?
В. Е.: Мне кажется (хотя я мало знаю заграничную жизнь), идентичность, которая работает наружу, не знает понятия "россиянин".
Для Запада все русские. Для России русский - это русский, еврей - еврей, чеченец - чеченец, грузин - грузин.
Я считаю, что в случае с Россией гражданство не тождественно идентификации. В США, возможно, иначе.
Нет какой-то общей российской культуры и цивилизации.
На мой взгляд, в советское время гражданство СССР гораздо больше подходило для самоидентификации человека.
Хотя, боюсь, тоже в разных регионах по-разному.
К. С.: В СССР была очень удобная ситуация. Там мы все как бы служили в одной армии, двойные гражданства были только у «изменников родины» - мы были совершенно внятно выделены из остального мира. (См. картины Михаила Рогинского). Сейчас этого больше нет.
В. Е.: Когда вымрут последние совки (вроде меня), людей разных национальностей в РФ будет связывать только призрачное понятие гражданства.
Есть впечатление, что "глобальный мир" - достаточно призрачное понятие. Экономика глобальна, а "свой-чужой"...
Есть интернациональная прослойка лево-либеральной интеллигенции, американизированных предпринимателей и т. д.
Но я уверен, что большинство в европейской и американской провинции прекрасно отличает «своих» от «пришлых».
А про Азию-Африку и говорить нечего.
И (мне кажется) время сейчас работает на национально-культурное размежевание (от Югославии до Канады и от Грузии до Бельгии).