=========================================================================================================================================Об Этой статье...
Швед Кристер Стрёмхольм был первым фотографом, который еще в конце 1950-х начал исследовать мир парижских транссексуалов.
Они жили в другом мире, мире теней и одиночества, беспокойства, отчаяния и отчуждения.
Единственное, чего они требовали, — это права быть собой. Ничего больше. И тогда, и теперь — это всего лишь попытка получить право на собственную жизнь и собственную личность».....
http://esquire.ru/paris-trannies
==========================================================
К сему свой перепост на эту тему....
Вообще наши во всех этих опросниках выглядят рассеянными и здорово сдают в интеллектуальном плане перед местными...В этом году здесь прошло сразу два гей-парада и о них много говорят. Один - в Иерусалиме, как вызов ортодоксальности государства, хотя всем понятно, что среда обитания всего свободолюбивого в Израиле - Тель-Авив.
Собирание геев в больших русских городах было закономерным - тогдашняя периферия перемалывала их в тюрьмах безвозвратно.. питерская жизнь была не так *обложена государством* и вообще диссидентская жизнь Питера была свободнее, что в основном и было причиной *собирания* туда свободолюбивой со всего Союза интеллигентной рати... Мы еще девчонками бегали смотреть на них в сквер Большого театра, где временами на них устраивали облавы и существование их около Большого было скорее гей-парадом, чем местом обитания. В Питере они собирались в Гонконге, кафе на Невском. Я не могу говорить обо всем гей-сообществе тогдашней России, а только о знакомых, которые жили под постоянным страхом ареста… Все, кого знала я были из Питера… Если бы весь мир состоял только из голубых и розовых, он был бы в сто крат добрее. Имена я изменю,хотя узнавать их уже некому, да и они давно не в Союзе…, а просто по совести. Первая – Жук, узбечка из глухого села. Представьте себе глухое узбекское село и девочку, которая никогда не носила платьев, дружила только с мальчишками и презирала женский пол, я думаю ей досталось там по полной, потому что все видимые мной неприятности стекали с нее как с гуся вода.… В 14 она сбежала в Москву. Но Москва ее отторгла, и она прижилась в Питере. Там не так злобствовала милиция. В 20 она была похожа на мальчика, руки в брюки, мальчишечья походка. К своим 20-ти она знала в совершенстве четыре языка. Умела растворяться в толпе иностранцев и за спиной кб и гидов активно фарцевала, чем кормила своих многочисленных любовниц. Дважды она выручала меня или знакомых просто так, походя, не задумываясь. Однажды она привела свою приятельницу, похожую на грузчика с усиками и громадными руками. У приятельницы посадили в тюрьму любовницу-продавщицу, так эта самая грузчик раз в два дня приходила к нам, мы подыскивали ей одежду и она переодевалась женщиной, потому что начальник колонии приказал ее и близко не подпускать. Каждый раз она приносила громадные сумки и платила ментам по 100 баксов, чтобы передать продукты и деньги – и так в течение нескольких месяцев, пока не выкупила свою любовь, которая бросила ее через какое-то время, выйдя замуж… Еще был мальчик, очень похожий на Леонтьева, та же грива, та же подвижность лица… Он – из Сталинграда. Мать родила его очень поздно и очень хотела девочку. Одевала в платья и звала Женечкой, эта Женюля с ужасом одела в школу брюки и стала Александром. Он в 16 лет удрал в Питер, вернее его привез какой-то журналист, точно не знаю… Добродушнее и добрее человека вообще не встречала. Работал немецким гидом в музее и учился в институте. Пришел как-то утром попить кофе к любовнику-фарцовщику, а там обыск. – А вы кто – Любовник… - так и сел в тюрьму. Просидел два года под авторитетом и вышел из тюрьмы тем же Женечкой. Женили его фиктивно на розовой даме ради прописки, так они родили ребенка. Они быстро разбежались, на жизни Женечки этот брак никак не отразился, а мадам-мальчик перешла в статус дам. Правда замуж больше не вышла из-за сильного мужского характера, настоящий сатрап в семье... Сейчас Женечка замужем в Германии. Были в гостях у меня лет 8 тому. Здоровенный красивый немец, показывали свадебные фотографии. Каждый год Женя с мужем отправляют кучу денег на ребенка и забирают его на лето. Это знакомые из моего когда-то плотного питерского окружения. Через них я попала сбоку-припеку в самую сердцевину питерского гей-окружения, дай бог, чтобы все люди были на них по человечески похожи. А уж сколько вокруг них драматизма и горя – впору озлобиться
Ну и на закуску очень красивый пост из очень красивого с большим вкусом и тактом журнала Николет...http://nikole-t.livejournal.com
Жан Кокто (1889 – 1963)
Из стихотворений, посвященных Жану Марэ
Моя ночь
Как часто по ночам сна рассыпалась груда.
В открывшийся проем я мог увидеть чудо:
Дитя мое, как он красив во сне!
О ком он грезит? Если б обо мне!
Стихи мои скользят к нему под дверь несмело,
Он, обнаженный, спит, и розовеет тело.
Куда ж уводит, сон, чреда твоих шагов?
За то, что я не сплю, благодарю богов.
Я выскользнул из пут коварных сновидений,
Свободен я теперь для стихотворных бдений.
Встаю, иду к столу, где чистые листы.
Прекрасное дитя, ты спишь, но где же ты?
А я, как часовой, – при звездах и в ненастье –
Я на посту стою и караулю счастье!
Но дьявол охладить старается любовь.
Чтоб высмеять ее, готов он вновь и вновь
Перемешать шутя и стрелы, и мишени
И привести в твой сон неведомые тени...
Но что я говорю? Ты спишь, и я любим.
Как скряга, я ношусь с сокровищем моим,
Чтобы излить толпе восторг и трепет пыла.
Из сердца моего, как кровь, текут чернила.
Любимый , спи, – актер, художник мой, герой,
Лишь я один – поэт и зритель верный твой.
Спи, мальчик. Твой Жанно всегда ночная птица,
И кровь моя должна к тебе под дверь струиться
Прощальное письмо Жана Маре Жану Кокто.
Меня смущает твое одеяние академика. Мне хотелось, чтобы на тебе был белый купальный халат, покрытый пеплом, халат, который я так любил. Обнаженная шпага кажется неуместной рядом с тобой, хотя это – шпага мира. Но твои руки созданы не для нее. Они созданы для любви и дружбы. Они изваяны из нежности и великодушия, простоты и изящества. Руки добросовестного рабочего, гениального ремесленника. Гибкие, ловкие, таинственные, непостижимые и чистые. Руки художника, скульптора, короля. Руки поэта и доброго гения. Они прикоснулись ко мне в 1937 году, и я заново родился. Родился в лучезарном мире, полном добра и любви.
И сейчас твое лицо освещено добротой...
Жан, я люблю тебя.
В моей комнате два твоих бронзовых в натуральную величину бюста. Первый сделал в самом начале нашей дружбы Апель Феноза. Второй – накануне дня, когда ты ушел, – Арно Брекер. Круг еще раз замкнулся, и так страшно... Может быть, это последний знак судьбы.
Жан, я люблю тебя.
Ты сказал в "Завещании Орфея": "Сделайте вид, что вы плачете, друзья мои,
потому что поэт только делает вид, что он мертв".
Жан, я не плачу. Я засну. Я засну, глядя нa тебя, и умру,
потому что с этих пор буду лишь делать вид, что живу".
