что почерк их ночами точится.
Что издеваются над бабами,
когда не в силах бросить творчество!
Когда изжогой мучит дело,
и тянут краски тёплой плотью,
уходят в ночь от жён и денег
на полнолуние полотен.
Да! Мазать мир! Да! Кровью вен!
Забыв измены, сны, обеты.
И умирать из века в век
на голубых руках мольберта!
Я - не живописец, я - так, бывшая девочка при своих мужьях и любовниках, попавшая в компанию из-за оригинальной внешности, отличающаяся от девочек на задворках фотографий одним - верностью очередному партнеру...измена всегда была намеренным шагом для расставания при внутреннем нежелании этого расставания, в обратном - просто легко хлопала дверью, бросая все...
Компания Губанова и Алейникова появилась у меня дома внезапно в междумужье,просто кто-то из компании был знакомым прошлого мужа и проходили рядом с домом - А зайдем к тебе выпьем? Устали после ночи...- и стали зависать (как-то так получалось, что даже и до старости, пока жила в России, вокруг меня закручивалось пространство творческого дома отдыха...) компания Губанова была большой и шумной и почти всегда пьяной и крутилась только вокруг Губанова, меняясь людьми и отдаваясь шумом, отчаянием, бесшабашностью и пьянством, пьянством, пьянством. Леня иногда приходил потихоньку один и отсыпался в дальней комнате на диване без объяснений и разговоров... Он принадлежал к тому творческому типу людей, которым, чтобы совместить точку сборки, надо было напиваться, внутренняя честная богемность не совмещалась с жизнью никак, но, увы, точка сборки не собиралась, яснее не становилось, и мрачное трезвое отчаяние переходило в пьяную надрывную безнадежность. Хотя я трезвым видела его только раз, но у меня сложилось такое впечатление,да и видно мой дом в данном случае показывал только пьяный компас.... Тогда я прочитала всего несколько его стихов в тоненькой тетрадке или блокнотике, не помню, да и сама поэзия была для меня не важна, просто выросла с вечно жестоким в пьянстве отчимом и воспринимала пьянство как часть жизни и удивлялась, что разница между талантливейшими поэтами, писателями и художниками и моим отчимом, слесарем-сборщиком так тонка и плевать было на талант, оставалась просто бабья жалость... В те времена я Губанова почему-то ассоциатировала с недоЕсениным, сейчас же снимаю шляпу перед его не до конца реализованным талантом...ощущение рано поставленной точки, обрезанных крыльев осталось и ....отчаяние одиночества...как таким людям не хватает своей Гала....
«А где-то с криком непогашенным,
под хохот и аплодисменты,
в пролет судьбы уходит Гаршин,
разбившись мордой о бессмертие.
Так валят лес, не веря лету.
Так, проклиная баб и быт,
опушками без ягод слепнут
запущенные верой лбы.
Так начинают верить небу
продажных глаз, сгоревших цифр,
так опускаются до НЭПа
талантливые подлецы.
А их уводят потаскухи
и потасовка бед и войн.
Их губы сухо тянут суки,
планета, вон их! Ветер – вон!
При них мы сами есть товар,
при них мы никогда не сыты.
Мы убиваем свой талант,
как Грозный собственного сына...»
Грустно...