ЖИЛ КОГДА-ТО У ХУДОЖНИКА БЕЛОВА ЛЮБИМЫЙ РЫЖИЙ ГРОМАДНЫЙ КОТ

и схавал кот кусок колбасы, упавшей на железоопилочный пол мастерской и заболел. Приволок Белов кота ко мне лечить или умирать, а в ту пору потихоньку от всех и от запоя отлеживался у меня Леничка Губанов и мы отпаивали кота молоком и я отвезла кота к ветеру, но не помогло...И мы похоронили кота около забора монетчиковского рынка за моим домом в Богословском переулке в большой коробке под сиреневым кустом..и напились заупокой...Больше Белов котов не заводил...Уехали соседи, дом наметили на слом и я несколько лет прожила в квартире, где до революции в этом студенческом районе горел красный фонарь и хозяйка заведения 90-летняя старуха была обменена на нашу комнату в Измайлово..и мы все смеялись и ребята дразнили меня хозяйкой краснофонарного дома...Громадная квартира в шесть комнат с прислужной и кладовой с черным ходом и палисадником под окном, где потом по траве ползал Пашка,.... была комната, где прятал у меня иконы приятель, спасавший их по деревням и раздававший церквям и знакомым...ни одной из тех икон жизнь мне не сохранила, хотя чудеса с ними были немалые и они стояли штук 80 в ряд и ни одной не пропало, хотя двери и окна дома были всегда открыты, и иногда я даже не знала людей, что по утру пили чай на кухне, кого только там не перебывало..впору мемуары сочинять...Все кончилось рождением Пашки и сносом дома...Так я к жизни в замкнутом пространстве и не привыкла...голышом по жизни пробежамшись со смехом, с легкостью и возом сплетен за спиной.......А за за Ленины стихи держалась всегда как за весла...
Мы себя похоронили –
ни уздечки, ни седла,
только крылья, только крылья,
только песня нам с утра.
Только птицею взвиваться,
небеса благодарить,
никогда за хлеб не драться,
а парить, парить, парить!
И своим орлиным оком
видеть то, что проще нас, –
люди ходят ведь под Богом,
мы живем у Божьих глаз.
И летаем, и воркуем
гимн неслыханный вдвоем,
нас стреляют, мы – ликуем!
Распинают, мы – поем.
И сгорев, мы воскресаем
Вознесенья вешним днем.
Небо с синими глазами
В сердце плещется моем!..
Картинка старая,маленькая, называлась гринпис, ,но как-то впору пришлась...